Ведель Семиэль Вальтерович (Клоков Сергей Валентинович)

Полное описание

Два варианта имени — Сергей Клоков и Семиэль Ведель — объясняются следующим образом. Согласно показаниям отца осуждённого, Валентина Ивановича Клокова (Вальтера Ивковича Веделя), в 25 лет он сменил фамилию на «Клоков» ради «продвижения по службе», но позже «вместе с детьми решил вернуть свои данные». В материалах дела подозреваемый (впоследствии осуждённый) фигурирует именно под именем Сергей Валентинович Клоков, поэтому так мы называем его и в данной справке.

По версии следствия, Сергей Клоков, «имея пренебрежительное, недружелюбное, враждебно-агрессивное отношение к русскому народу и РФ в целом, действуя группой лиц по предварительному сговору совместно с неустановленными лицами, 9.03.2022, находясь в неустановленном месте на территории г. Москвы, путём осуществления телефонных звонков со своих абонентских номеров … неустановленным лицам, проживающим в Республике Крым и Московской области публично распространил под видом достоверных сообщений заведомо ложную информацию, содержащую данные об использовании Вооружённых сил РФ в целях защиты интересов РФ и её граждан, поддержания мира и безопасности».

Клокову были вменены телефонные разговоры с его родственниками и друзьями, «проживающими в Республике Крым и Московской области», в ходе которых он высказывался негативно о военной агрессии со стороны РФ. В частности, в ходе судебных прений гособвинитель перечислил, что именно «распространял» Клоков: сообщал знакомым в телефонном разговоре «об огромных потерях» [со стороны РФ] на фронте, об отказе [со стороны РФ] признавать эти потери и вывозить тела погибших с территории Украины, о расстрелах в подразделениях за отказ выполнять приказы, о целенаправленном разрушении городов и убийствах мирного населения, включая детей».

Публичность же этих телефонных бесед следствие обосновало тем, что, помимо непосредственных участников, разговоры также слушали сотрудники полиции, которые их прослушивали. Как указывает политик Илья Яшин, ознакомившийся с обвинительным заключением, там было указано, что прослушивающий испытал от услышанного «чувство тревоги, страха и незащищенности со стороны государства». По версии следствия, телефон Клокова был поставлен на прослушку в начале 2022 года в связи с расследованием убийства полицейских в 2003 году. Ничего относящегося к этому делу в разговорах не обнаружилось.

Клокова задержали 16 марта 2022 года на рабочем месте, при этом, по словам его родных, в результате задержания у него была порвана одежда, а у автомобиля разбито стекло. В ночь с 16 на 17 марта в его квартире был проведён обыск.

18 марта 2022 года судья Пресненского районного суда Москвы Ольга Киселькова вынесла постановление об избрании Клокову меры пресечения в виде содержания под стражей. Уголовное дело вела следователь Главного следственного управления (ГСУ) СКР по Москве Альбина Брагинская.

Изначально дело Клокова рассматривала судья Перовского районного суда Мария Михайловна Смирнова. В августе 2022 года она постановила вернуть дело прокурору «для устранения препятствий его рассмотрения судом». Она также указала, что защитник Клокова заявил ходатайство, в котором было сказано, что «предъявленное обвинение неконкретизировано, квалификация его [Клокова] действия не ясна, место преступления не определено».

24 апреля 2023 года судья Перовского районного суда Москвы Светлана Александровна Александрова приговорила Клокова к 7 годам лишения свободы и лишению офицерского звания.

Основания признания политзаключённым

Неправовой характер статьи 207.3 УК РФ

Через неделю после начала полномасштабного российского вторжения в Украину, 4 марта 2022 года, Государственная Дума РФ в чрезвычайном порядке (не в виде отдельных законопроектов, а путём внесения поправок в другие, уже принятые в первом чтении) приняла законы о внесении изменений в Кодекс об административных правонарушениях и Уголовный кодекс. Эти законы запрещают призывы к санкциям, распространение фейков о российских вооружённых силах, их дискредитацию, а также призывы к «воспрепятствованию их использования». В тот же день законы одобрил Совет Федерации РФ, и уже вечером их подписал президент. Поправки вступили в силу со дня официального опубликования — 5 марта 2022 года.

Состав преступления, предусмотренного новой ст. 207.3 УК РФ, сформулирован следующим образом: «Публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации, содержащей данные об использовании Вооружённых Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и её граждан, поддержания международного мира и безопасности, а равно содержащей данные об исполнении государственными органами Российской Федерации своих полномочий за пределами территории Российской Федерации в указанных целях».

Мы полагаем, что эта статья противоречит как российской Конституции и   международным обязательствам РФ, так и базовым принципам права.

Согласно ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, «Каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений, … имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения или иными способами по своему выбору».

Ограничения пользования этими правами «должны быть установлены законом и являться необходимыми: для уважения прав и репутации других лиц; для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения».

Аналогичные гарантии содержатся в ст. 29 Конституции РФ, гарантирующей свободу мысли и слова. Ограничения этих свобод связаны с запретом пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства, а также с государственной тайной.

Согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Ограничения свободы выражения, установленные ст. 207.3 УК РФ, со всей очевидностью не служат тем целям, для достижения которых такие ограничения могли бы быть установлены.

Важно отметить, что законное ограничение свободы выражения не предусмотрено даже в условиях военного положения, при котором, согласно пп. 5 и 15 п.2 ст. 7 ФКЗ «О военном положении», допускается лишь введение «военной цензуры за почтовыми отправлениями и сообщениями, передаваемыми с помощью телекоммуникационных систем, контроля за телефонными переговорами» и «приостановление деятельности политических партий, других общественных и религиозных объединений, ведущих пропаганду и (или) агитацию, а равно иную деятельность, подрывающую в условиях военного положения оборону и безопасность Российской Федерации». Тем более нет для них оснований в ситуации, когда военное положение не введено.

Не менее значимо то, что сами по себе формулировки статьи не позволяют заранее определить, какие высказывания являются правомерными, а какие запрещёнными. Гражданин не может судить заранее какие его высказывания, какая информация могут быть сочтены в данном контексте ложными, подпадающими под действие этой нормы.

На этот счёт Конституционный Суд РФ высказывал своё мнение в ряде правовых позиций. Согласно им неоднозначность, неясность и противоречивость регулирования закона недопустимы, поскольку, препятствуя надлежащему уяснению его содержания, открывают перед правоприменителем возможности неограниченного усмотрения, ослабляющего гарантии конституционных прав и свобод (в частности, постановления КС от 20 декабря 2011 года № 29-П, от 2 июня 2015 года № 12-П, от 19 июля 2017 года № 22-П).

Фактически нормы ст. 207.3 УК РФ позволяют преследовать за высказывание любых мнений о использовании Вооружённых Сил РФ и деятельности её государственных органов за границей. Суждения о том, имеют ли упомянутые в статье действия целью «защиту интересов Российской Федерации и её граждан, поддержание международного мира и безопасности» или нет, по своей природе являются оценочными, выражениями мнения.

Но даже и применительно к сведениям, т. е. высказываниям о фактах в условиях ведения военных действий и конкуренции противоречивой информации из разных источников, исключительно сложно судить об их правдивости или ложности. Тем более невозможно установление заведомости, т.е. умысла на распространение ложных сведений.

Упомянутые органические дефекты ст. 207.3 УК РФ определяют её неправовой характер, не допускающий даже и добросовестного её применения. Однако и сам факт срочного внесения указанной статьи в Уголовный кодекс немедленно после начала вооружённой агрессии против Украины, и сопровождавшая её рассмотрение и принятие риторика официальных лиц, и, главное, контекст её применения — ведущиеся боевые действия и сопутствующая им государственная военная пропаганда исключают подобную добросовестность. В ситуации, когда единственными правдивыми сведениями и оценками объявляются сведения и оценки официальных российских источников, не только оправдывающих агрессивную войну и отрицающих многочисленные свидетельства гибели мирных жителей в результате российских ударов и военных преступлений, совершаемых российскими силами, но и запрещающих называть события, с любой точки зрения, являющиеся войной, словом «война», применение этой неправовой по своей природе статьи УК также имеет исключительно недобросовестный и неправовой характер. Основанием для уголовного преследования становятся как правомерные мнения, оценивающие войну и связанные с ней обстоятельства, так и утверждения о задокументированных и подтверждённых фактах.

Квалифицирующие признаки части 2 этой статьи, предусматривающей ужесточение наказания вплоть до 10 лет лишения свободы, зачастую носят субъективный характер, так пункт «д» предусматривает наличие «мотива политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо мотива ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы». В современных условиях доказывание присутствия такого мотива сводится к простой декларации следствием его наличия. Вместе с тем, исходя из того, что любое выступление против войны само по себе является общественно полезным и не имеет вовсе никакой общественной опасности, ни один из квалифицирующих признаков, если он не образует самостоятельного состава преступления, не может рассматриваться как усиливающий общественную опасность деяния.

Исходя из изложенного, Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» считает, что ст. 207.3 УК РФ носит антиправовой характер, создана для осуществления политических репрессий против критиков власти и должна быть отменена. Любые преследования по этой статье являются неправомерными и должны быть прекращены.

Другие основания признания политзаключённым

Уголовное дело против Клокова отличается от многих других, возбуждённых по той же уголовной статье. Во-первых, это первое уголовное дело по ст. 207.3 УК РФ, в рамках которого обвиняемый был заключён под стражу. Во-вторых, в отличие от множества дел, возбуждённых по факту публикаций в соцсетях, пусть даже с малыми аудиториями, это дело о «публичном» распространении информации возбуждено по факту частных телефонных разговоров.

Адвокат Клокова Даниил Берман утверждает, что в материалах дела нет разрешения на прослушку телефонных разговоров Клокова. Вместе с тем, по нашему мнению, для оценки обоснованности применения понятия «публичности» наличие или отсутствие данного разрешения не важно. Тот факт, что телефонный разговор, кроме его непосредственных участников, слушали другие лица, при том, что участники разговора об этом не знали, никак не может расцениваться как публичное выступление.

Этому же в основном была посвящена речь адвоката в прениях. Помимо того, что переговоры Клокова по телефону были личными и не могут быть расценены как публичные, следствие никак не доказывает и то, что «распространяемые» Клоковым сведения не соответствовали действительности и что Клоков знал об этом (то есть что речь идёт о «заведомо недостоверной информации»). Напротив, во всех показаниях, включая данные изначально признательные показания, Клоков говорит, что был уверен в правдивости обсуждавшейся информации. То есть формально не доказан ни один признак вменяемого ему преступления — ни публичность распространения информации, ни её недостоверность.

Суммируя все известные обстоятельства, можно утверждать, что Сергей Клоков получил суровое наказание в виде 7 лет лишения свободы только за то, что критиковал развязанную Россией агрессивную войну в Украине в личных телефонных разговорах. В этом ярко видна тенденция ужесточения наказаний за несогласие с властью, в какой бы форме оно ни было выражено.

Дело против Сергея Клокова является частью череды уголовных дел против тех, кто высказывался против войны. В настоящее время независимым правозащитным проектом «Поддержка политзаключённых. Мемориал» политзаключёнными признаны более 40 человек, подвергающихся уголовному преследованию за свою антивоенную позицию только по той же статье, что и Сергей Клоков — ч. 2 ст. 207.3 УК РФ.

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал», продолжающий работу тематической Программы ликвидированного государством ПЦ «Мемориал», согласно международному руководству по определению понятия «политический заключённый», находит, что уголовное дело по ст. 207.3 УК РФ против Сергея Клокова является политически мотивированным, направленным на пресечение любых, даже самых незначительных попыток выразить несогласие с генеральной линией власти, устрашение общества в целом, т. е. упрочение и удержание власти субъектами властных полномочий, а лишение свободы было применено к нему в нарушение права на свободу выражения, на справедливое судебное разбирательство, иных прав и свобод, гарантированных Конституцией РФ, Международным пактом о гражданских и политических правах и Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. Более того, мы считаем, что преследование людей за их антивоенную позицию связано исключительно с их политическими взглядами и осуществлением ими свободы высказывания.

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» считает уголовное преследование Сергея Клокова (Семиэля Веделя) по ст. 207.3 УК РФ незаконным и политически мотивированным и требует его немедленного прекращения.

Признание лица преследуемым по политическим мотивам не означает ни согласия Проекта «Поддержка политзаключённых. Мемориал» с его взглядами и высказываниями, ни одобрения его высказываний или действий.

Адвокат: Даниил Берман

Публикации в СМИ:

Медуза. Елизавета Нестерова, Сергей Голубев. «Это любой разговор на кухне». Речь адвоката Даниила Бермана, который защищает экс‑полицейского, говорившего о войне по телефону

Медуза. Алексей Славин. В Москве за распространение «фейков» о войне арестовали бывшего капитана МВД Сергея Клокова «Медуза» поговорила с его адвокатом, матерью и женой

Новая газета. Леонид Никитинский. И все равно 15 лет — это «фейк»

Медиазона. WSJ: арестованный по делу о «фейках» сотрудник МВД собирался устроить звонок между своими коллегами и полицейским из Киева

Медиазона. Московский полицейский из Бучи. Странная история Сергея Клокова (он же Семиэль Ведель), получившего 7 лет за три телефонных разговора

Дата обновления справки: 24.07.2023 г.