Письмо Гаскарова Кольченко: «Не надо жить надеждами»

Издание «Такие Дела» попросило Алексея Гаскарова написать письмо украинскому анархисту Александру Кольченко. Леша не читал инструкцию «Как писать политзаключенным». Но как человек, который провел три года в заключении, Алексей хорошо знает, что можно и что нельзя в таких письмах.

Саша, привет!

Для меня довольно необычно писать тебе — получается такая своеобразная смена ролей, как будто пишешь самому себе. И это первое письмо, которое я пишу политзаключенному. Прошло уже почти два месяца, как я на свободе, и, конечно, я еще не отвык от атмосферы тюрьмы. Я бы много мог тебе рассказать о лагерях и своем опыте, но понимаю, что другие лица, участвующие в этом чате, в силу своих должностных обязанностей, могут не одобрить таких движений. Во всяком случае, у меня было так.

Забавно, что тебя поместили именно в Копейск. Наверное, после известных событий у вас теперь все по закону. Кстати, у всех этих людей, кто принимал участие в так называемом бунте, до сих пор идет суд, и, похоже,  они получат какие-то надбавки к срокам.

В тюрьме я старался жить по принципу буддийских монахов, которых, как известно, нельзя лишить свободы, потому что она у них внутри : ) Большую часть времени старался читать книжки и что-то изучать для себя полезное. У нас была возможность заниматься спортом, правда, не то что там был какой-то спортзал, но кое-что было. В какой-то момент мне удалось получить разрешение на преподавание экономики на базе вечерней школы внутри ИК. Конечно, это было довольно сложно, потому что меня, как и тебя, считали экстремистом и поставили на профучет, но где-то спустя год наблюдений поняли, что не всегда то, что пишут о тебе в справках какие-то фсбшники, которые тебя никогда не видели, соответствует действительности. В итоге получился такой взаимовыгодный опыт, потому что для колонии всегда хорошо, когда зэки самоорганизуются для реализации образовательных проектов, тем более в сфере, которая потенциально может способствовать решению проблемы дальнейшего трудоустройства, но и у меня в жизни там появилось какое-то внутренние содержание.

Вот найти содержательную повестку внутри колонии довольно важно, потому что слишком большую часть жизни они у нас забирают, чтобы просто можно было переждать этот срок. Во-первых, я бы на твоем месте перестал на что-то надеяться. Понятно, что есть достаточно большие шансы, что вас в итоге обменяют. Я так понимаю, что они пытаются использовать вас для торга по вопросу отмены санкций, а их никто отменять пока не собирается. Но сама эта повестка не может быть актуальна долгое время. Также, вероятно, могут приниматься какие-то решения вокруг выборов президента в 2018 году.

Но в любом случае не надо жить этими надеждами. У меня по «Болотному делу» было множество оснований ожидать, что все закончится раньше назначенного срока, но в итоге я только лишний раз сам себе трепал нервы. Надежда — это для трусов. Получится — хорошо. Нет — значит, нужно жить здесь и сейчас. Тем более, что вы стали частью такого важного исторического процесса, в котором столько людей поставили свои жизни на кон, что ваша история не кажется самым плохим развитием событий.

Я вот пытаюсь транслировать свой опыт, понятно, что ты можешь по-другому все воспринимать. Для меня было важно осознавать, что мы никакие не преступники, и большинство все равно на нашей стороне, что бы там ни решал суд, а по совести все поступки были правильны.

Ты, наверное, волей не волей много смотришь российские новости, и может сложиться впечатление какого-то беспросветного мрака. Какое-то время я попадался на эти уловки, но на самом деле я вышел и не увидел никакой другой России. Здесь по-прежнему осталось множество нормальных людей, понятно, что пропаганда поплавила кое-кого, но это влияние какое-то поверхностное, повседневность большинства и телевизионная картинка друг другу явно не соответствуют, и в разговорах сторонники, например, Новороссии не проявляют какой-то очевидной кровожадности, и пространство для диалога есть.

По вашему делу в московском Театре.Док поставили спектакль «Война близко», который мне довелось посетить на днях. За основу взяли историю Афанасьева и всю эту драматургию с его отказом свидетельствовать против вас. Получилось неплохо, и он, конечно, выглядит там живым человеком, который, как и все мы, способен проявить где-то слабость. Но я, правда, до сих пор не понимаю, зачем он участвовал в съемках для российского телевидения и вполне искренне, как тогда казалось, топил Сенцова. Неужели у нас пытают даже для того, чтобы заставить сниматься в пропаганде?